«Оттепель» в СССР: две модели рефлексии после XX съезда КПСС

Аннотация

В статье рассматриваются рефлексивные модели восприятия «секретного» доклада Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС. Поворот к критике «культа» означал для руко­водства КПСС только одно – Сталин забыл о коллективизме, о коллективном нача­ле, о коллективных решениях; он перестал обращать внимание на мнение других руководящих членов партийного коллектива. Он возвеличил себя, а не партию. Сама проблема преступлений сводилась к тому, что Сталин репрессировал членов партии. Вопрос о преступлениях против всего народа не ставился и не рассматри­вался. Таким образом возник поворот к рефлексии, предусматривающий защиту об­новленной тоталитарности, новой коллективной связности (и оправданности) партийных решений. В этой модели была важна логика отступления ради сохране­ния главного – коммунистической перспективы. В статье рассматривается поведен­ческая стратегия видных историков Академии наук в условиях неопределенности отношения к Сталину: кто он, согласно докладу Хрущева, преступник или «видный деятель» партии? Другая модель обнаруживается в тех вопросах, которые задавали слушатели на лекциях академика А.М. Панкратовой, известного историка рабочего движения в России, выступавшей перед разными аудиториями города Ленинграда через месяц после завершения съезда. В этой «первой» реакции на доклад Н.С. Хру­щева можно обнаружить критически направленную интуицию общественности, выражавшую потребность в правах человека для защиты себя от всякого произвола, в том числе и коллективного. Для руководства КПСС граница допустимого пролега­ла в исключении из коллективного начала всякого личного превосходства, что озна­чало возращение к Ленину – вождю мирового пролетариата, который «свято соблю­дал» принцип коллективного решения; для ленинградской общественной эта грани­ца никак не была очерчена и допускалось развитие такого сценария, который вел к деконструкции всего коммунистического мифа.